| Семьсотая верста
Н. И. Никитину
Белы, но забрызганы кровью снега.
Рука
Колчака
жестока.
Коснулась Кизела -
и рудники
замолкли от той руки.
Снег в звездных осколках.
Луна с небосвода
считает со скарбом домашним подводы.
Мороз чуть не сорок.
Светло досиня.
Жена комиссара -
с ребенком в санях.
Дороги.
Подводы — то тут, то там.
Белые
по пятам.
Догонят.
«Жена комиссара?»
В упор
глаза и штыки.
Чей-то лязгнет затвор.
А девочка тихонькая у груди.
Снега позади,
снега впереди.
Далёко семьсотая
та
верста,
еще не проехали ста.
Семьсотая та, где дороге конец,
где, может быть, дочку отыщет отец.
Гнедуха вначале чуть-чуть потрусила,
но скоро сдала лошадиная сила.
Стара и ногами слаба гнедуха,
шатнется с дороги —
утонет по брюхо.
Снега позади,
снега впереди.
Мать девочку держит у самой груди.
Тепло ей, но воздуха ни глоточка.
Мороз как железо.
«Ой, доченька-дочка,
куда мы с тобою, что ждет нас в пути?
Ведь мне и самой еще нет двадцати.
Боюсь я. Уральским морозам, метелям
не стало привычным и этой зимой
эстонское имя Аделе
и выговор мой.
А смерть по пятам.
Что ты, доченька, знаешь,
в пеленках еще, грудная.
Поплачь хоть,
чтоб слышала я,
покричи!
Я чувствую — губки твои горячи,
обрызганы моим молоком,
но слышишь ли, доченька, как стучит
сердце мое под соском?»
Снега позади,
снега впереди.
Пускай это память твою бередит,
старушка с приветливой сединой,
уралкою ставшая коренной.
Ведь было: семьсотая
та
верста
легла под полозья
в поземке
чиста.
4—5 мая 1969 г. |
|